В прошлом году он занимался эвакуацией мирных жителей из зоны боевых действий. Ему удалось помочь 75-ти людям. Тогда же был схвачен боевиками "ДНР", это вынудило его покинуть родные края. Монахи греко-католического монастыря помогли приобрести Роману автомобиль так он стал таксистом и получил возможность зарабатывать на жизнь.
Пассажиров, которые садятся к нему в машину, нисколько не смущает его инвалидность, более того, они распространяют номер его телефона в социальных сетях, поэтому недостатка в клиентах Роман не испытывает.
Часть заработанных денег Роман высылает знакомым волонтерам, которые выхаживают раненых бойцов АТО в столичном военном медицинском центре.
36-летний Роман Кисляк не любит слово беженец, поэтому и называет себя странником поневоле. Из родной Макеевки во Львов он приехал год назад один, без родителей. Раньше Рома без мамы и папы не мог прожить и дня, ведь страдает ДЦП. Однако, когда ощутил у виска приставленное боевиком дуло автомата и лишь чудо спасло его от смерти, понял: пришло время покидать родные края. Тогда он сел в поезд и отправился в путь, веря, что сумеет начать жизнь заново. Настойчивость, оптимизм помогли этому жизнерадостному и трудолюбивому парню найти свое место в незнакомом городе.
— Извините, что заставил ждать, попал в заторы! — подъехав на белом «Рено», виновато улыбается Роман Кисляк. — Как-то одному терпеливому клиенту, к которому добирался дольше, чем рассчитывал, сразу сказал: «Теперь, мужик, я тебе должен!» Слава Богу, люди во Львове добрые, великодушные. Даже когда некоторые новые знакомые «величают» меня «москалем», не обижаюсь. Но приятнее, если называют «схидняком».
Пассажиров, которые садятся к нему в машину, нисколько не смущает его инвалидность, более того, они распространяют номер его телефона в социальных сетях, поэтому недостатка в клиентах Роман не испытывает.
Часть заработанных денег Роман высылает знакомым волонтерам, которые выхаживают раненых бойцов АТО в столичном военном медицинском центре.
Страдающий ДЦП переселенец из Макеевки стал во Львове одним из самых востребованных таксистов
36-летний Роман Кисляк не любит слово беженец, поэтому и называет себя странником поневоле. Из родной Макеевки во Львов он приехал год назад один, без родителей. Раньше Рома без мамы и папы не мог прожить и дня, ведь страдает ДЦП. Однако, когда ощутил у виска приставленное боевиком дуло автомата и лишь чудо спасло его от смерти, понял: пришло время покидать родные края. Тогда он сел в поезд и отправился в путь, веря, что сумеет начать жизнь заново. Настойчивость, оптимизм помогли этому жизнерадостному и трудолюбивому парню найти свое место в незнакомом городе.— Извините, что заставил ждать, попал в заторы! — подъехав на белом «Рено», виновато улыбается Роман Кисляк. — Как-то одному терпеливому клиенту, к которому добирался дольше, чем рассчитывал, сразу сказал: «Теперь, мужик, я тебе должен!» Слава Богу, люди во Львове добрые, великодушные. Даже когда некоторые новые знакомые «величают» меня «москалем», не обижаюсь. Но приятнее, если называют «схидняком».
— Вы так виртуозно ездите. Давно за рулем?
— Пятнадцать лет назад стал водить отцовскую «Шкоду», тогда и понял — это мое! Немного таксовал в Донецке. Ведь сколько помню себя — не мог сидеть дома без дела. К тому же пенсия по инвалидности мизерная, вот и подрабатывал. Взял в кредит иномарку «Опель-Астра». Однако из-за кризиса машину пришлось продать. Затем хороший знакомый одолжил денег на автомобиль. И я снова купил легковушку. А через полгода начался Майдан. Зарабатывать стало сложнее. Так что вынужден был продать и этот автомобиль, чтобы рассчитаться с долгами.
Впрочем, когда приверженцы «русского мира» разожгли в Донбассе войну, мои собственные неудачи показались такими мелкими. Боевики начали уничтожать все украинское, и мне стало не по себе. Тогда впервые просто до боли осознал, что моя родина — Украина. Ни в какую Россию не хочу! Еще раньше я познакомился с общественными активистами на донецком Майдане. У них и поинтересовался, чем могу быть полезен. Ребята, узнав, что я могу водить машину, предоставили мне старенькую «Таврию» и попросили вывозить мирных жителей из горячих точек и оккупированных территорий. Помню, как-то в Снежном полный салон пассажиров набился. Отъезжая, я заметил, с какой тоской провожают нас взглядом пожилой мужчина и паренек — им места не хватило. Так мне жаль стало их! Сдал назад, спросил, есть ли у мужчины при себе паспорт. Да, говорит, только там львовская прописка. Я понимал: человека со львовской регистрацией брать опасно. Ведь нам следовало проехать шесть "сепаратистских" блокпостов. Если боевики обнаружат пассажира-львовянина, могут всех перестрелять. Невзирая на риск, мои пассажиры потеснились и затолкали деда себе под ноги, пристроили и парнишку. Не понимаю, как тогда моя легковушка поместила 13 человек! Бог нас хранил — удалось прорваться без приключений.
— Сколько же всего людей вам удалось эвакуировать с оккупированной территории?
— 75 человек. Бывало, в день по тысяче километров наматывал! Спасал людей и мой отец-шахтер. Как-то я спросил у своих пассажиров, дескать, не боитесь со мной, инвалидом, ехать. Ответ порадовал: «Успокойся, все в порядке». Наверное, пришло время, когда и такие, как я, могут заниматься серьезным делом.
Как-то отправился в Пески, это село у самого Донецкого аэропорта. Дорога разбомблена, завалена деревьями, изрыта воронками. На полях — мины, растяжки. Как добраться в село за пассажиркой, непонятно. Подобрал по пути двух местных жительниц, они и показали дом бабульки, которую я планировал увезти. Пожилая женщина была очень измождена, ведь две недели пряталась от бомбежек в подвале, залитом водой. Она плакала, рассказывая, что дом ее остался без крыши, и с благодарностью вспоминала наших солдат, которые приносили ей хлеб. Помню еще одну старушку. Когда мы вместе с друзьями-майдановцами привезли ей продукты, она… упала перед нами на колени.
Война — это ужас, наваждение, безумие! Хозяйничающие на нашей земле боевики жестоко, изощренно издеваются над людьми. В пыточные камеры они превратили даже церкви, учебные заведения! Моего знакомого расстреляли просто так, ради забавы. Сначала отрезали воробью крылья и бросили его в фонтан. А знакомому приказали спасать несчастную тонущую птичку. Он ступил в воду, и его тут же изрешетили пулями…
— Не страшно было ездить на оккупированные территории?
— Страшно. На каждом "сепаратистском" блокпосту приходилось выходить, чтобы меня проверили, машину досмотрели. Однажды я таки попался в руки «дээнэровцам». В конце июля прошлого года приехал в Шахтерск за пассажиром. В городе настоящий ад — улицы безлюдны, горят дома, магазины, заправки. Неожиданно прямо из дыма и огня выныривают несколько боевиков в военной форме с нашивками «ДНР». Один из них тут же приставил к моей голове автомат. Когда я попросил убрать пушку, потому что мне страшно, он выстрелил в воздух и спросил: «А так тоже страшно?» Затем последовал еще один вопрос: «Ты диверсант?» Я сразу же различил этот говор — не местный, а явно российский. Пытаясь не терять самообладания, ответил: мол, какой же из меня, инвалида, диверсант? Тогда они пригрозили, что отвезут меня в Донецк и сдадут в плен. Бросили меня на заднее сиденье, сели в мою легковушку и, выставив в окна дула автоматов, тронулись. «А что это за сопки такие?» — спросил один с удивлением. Я объяснил, что это терриконы. «А что там написано на билборде?» — поинтересовался другой. Мне снова пришлось объяснять, что значит по-русски «Дякуємо за чисте узбіччя». Затем, общаясь между собой, они радовались, что «уделали» Шахтерск покруче, чем Чечню.
Я всю дорогу тихо молился. Знал, что сейчас молят Бога за меня родные и друзья, ведь я долго не выходил на связь. И Господь нас услышал. Доехав к разрушенному донецкому автовокзалу, боевики отдали мне документы, машину, сто гривен, которые при задержании отобрали, и отпустили. Только телефон не вернули. А вот моему приятелю, который так же возил людей из зоны АТО, не повезло — он исчез…
В общем, когда львовские знакомые узнали о едва не приключившемся со мной несчастье, они тут же пригласили меня к себе. Раньше я был во Львове, вместе с друзьями из паломнического центра отправлялся оттуда в путешествия по Европе. Думал, отсижусь в этом чудесном городе месяц-другой и тогда приеду домой. Увы, из-за войны пока вернуться не могу.
— Не чувствуете себя во Львове чужим?
— Наоборот. Безмерно благодарен монахам греко-католического монастыря. Они предоставили мне комнату со всем необходимым: душем, холодильником, стиральной машиной. Монахи даже помогли приобрести мне автомобиль «Рено». Сказали: даем тебе удочку, с помощью которой будешь ловить рыбу. Вот и ловлю. Уже немного изучил город. А так выручает навигатор.
— Пятнадцать лет назад стал водить отцовскую «Шкоду», тогда и понял — это мое! Немного таксовал в Донецке. Ведь сколько помню себя — не мог сидеть дома без дела. К тому же пенсия по инвалидности мизерная, вот и подрабатывал. Взял в кредит иномарку «Опель-Астра». Однако из-за кризиса машину пришлось продать. Затем хороший знакомый одолжил денег на автомобиль. И я снова купил легковушку. А через полгода начался Майдан. Зарабатывать стало сложнее. Так что вынужден был продать и этот автомобиль, чтобы рассчитаться с долгами.
Впрочем, когда приверженцы «русского мира» разожгли в Донбассе войну, мои собственные неудачи показались такими мелкими. Боевики начали уничтожать все украинское, и мне стало не по себе. Тогда впервые просто до боли осознал, что моя родина — Украина. Ни в какую Россию не хочу! Еще раньше я познакомился с общественными активистами на донецком Майдане. У них и поинтересовался, чем могу быть полезен. Ребята, узнав, что я могу водить машину, предоставили мне старенькую «Таврию» и попросили вывозить мирных жителей из горячих точек и оккупированных территорий. Помню, как-то в Снежном полный салон пассажиров набился. Отъезжая, я заметил, с какой тоской провожают нас взглядом пожилой мужчина и паренек — им места не хватило. Так мне жаль стало их! Сдал назад, спросил, есть ли у мужчины при себе паспорт. Да, говорит, только там львовская прописка. Я понимал: человека со львовской регистрацией брать опасно. Ведь нам следовало проехать шесть "сепаратистских" блокпостов. Если боевики обнаружат пассажира-львовянина, могут всех перестрелять. Невзирая на риск, мои пассажиры потеснились и затолкали деда себе под ноги, пристроили и парнишку. Не понимаю, как тогда моя легковушка поместила 13 человек! Бог нас хранил — удалось прорваться без приключений.
— Сколько же всего людей вам удалось эвакуировать с оккупированной территории?
— 75 человек. Бывало, в день по тысяче километров наматывал! Спасал людей и мой отец-шахтер. Как-то я спросил у своих пассажиров, дескать, не боитесь со мной, инвалидом, ехать. Ответ порадовал: «Успокойся, все в порядке». Наверное, пришло время, когда и такие, как я, могут заниматься серьезным делом.
Как-то отправился в Пески, это село у самого Донецкого аэропорта. Дорога разбомблена, завалена деревьями, изрыта воронками. На полях — мины, растяжки. Как добраться в село за пассажиркой, непонятно. Подобрал по пути двух местных жительниц, они и показали дом бабульки, которую я планировал увезти. Пожилая женщина была очень измождена, ведь две недели пряталась от бомбежек в подвале, залитом водой. Она плакала, рассказывая, что дом ее остался без крыши, и с благодарностью вспоминала наших солдат, которые приносили ей хлеб. Помню еще одну старушку. Когда мы вместе с друзьями-майдановцами привезли ей продукты, она… упала перед нами на колени.
Война — это ужас, наваждение, безумие! Хозяйничающие на нашей земле боевики жестоко, изощренно издеваются над людьми. В пыточные камеры они превратили даже церкви, учебные заведения! Моего знакомого расстреляли просто так, ради забавы. Сначала отрезали воробью крылья и бросили его в фонтан. А знакомому приказали спасать несчастную тонущую птичку. Он ступил в воду, и его тут же изрешетили пулями…
— Не страшно было ездить на оккупированные территории?
— Страшно. На каждом "сепаратистском" блокпосту приходилось выходить, чтобы меня проверили, машину досмотрели. Однажды я таки попался в руки «дээнэровцам». В конце июля прошлого года приехал в Шахтерск за пассажиром. В городе настоящий ад — улицы безлюдны, горят дома, магазины, заправки. Неожиданно прямо из дыма и огня выныривают несколько боевиков в военной форме с нашивками «ДНР». Один из них тут же приставил к моей голове автомат. Когда я попросил убрать пушку, потому что мне страшно, он выстрелил в воздух и спросил: «А так тоже страшно?» Затем последовал еще один вопрос: «Ты диверсант?» Я сразу же различил этот говор — не местный, а явно российский. Пытаясь не терять самообладания, ответил: мол, какой же из меня, инвалида, диверсант? Тогда они пригрозили, что отвезут меня в Донецк и сдадут в плен. Бросили меня на заднее сиденье, сели в мою легковушку и, выставив в окна дула автоматов, тронулись. «А что это за сопки такие?» — спросил один с удивлением. Я объяснил, что это терриконы. «А что там написано на билборде?» — поинтересовался другой. Мне снова пришлось объяснять, что значит по-русски «Дякуємо за чисте узбіччя». Затем, общаясь между собой, они радовались, что «уделали» Шахтерск покруче, чем Чечню.
Я всю дорогу тихо молился. Знал, что сейчас молят Бога за меня родные и друзья, ведь я долго не выходил на связь. И Господь нас услышал. Доехав к разрушенному донецкому автовокзалу, боевики отдали мне документы, машину, сто гривен, которые при задержании отобрали, и отпустили. Только телефон не вернули. А вот моему приятелю, который так же возил людей из зоны АТО, не повезло — он исчез…
В общем, когда львовские знакомые узнали о едва не приключившемся со мной несчастье, они тут же пригласили меня к себе. Раньше я был во Львове, вместе с друзьями из паломнического центра отправлялся оттуда в путешествия по Европе. Думал, отсижусь в этом чудесном городе месяц-другой и тогда приеду домой. Увы, из-за войны пока вернуться не могу.
— Не чувствуете себя во Львове чужим?
— Наоборот. Безмерно благодарен монахам греко-католического монастыря. Они предоставили мне комнату со всем необходимым: душем, холодильником, стиральной машиной. Монахи даже помогли приобрести мне автомобиль «Рено». Сказали: даем тебе удочку, с помощью которой будешь ловить рыбу. Вот и ловлю. Уже немного изучил город. А так выручает навигатор.
Раньше я был очень привязан к Донецку, своей Макеевке. К родному уютному и просторному дому, который построили родители. Многие бытовые мелочи из-за болезни были мне недоступны. Не мог налить себе чашку чая, завязать шнурки, застегнуть пуговицы на рубашке, постричь ногти… За меня все делала мама. За год самостоятельной жизни научился многому.
 |
| Эту машину парню-переселенцу помогли приобрести львовские монахи, сказав: «Даем тебе удочку, на которую сможешь ловить рыбу» |
— Водительское удостоверение трудно было получить?
— Медики поначалу говорили, что я не смогу водить машину. Однако я не сдавался, приглашал их покататься. В общем, мне, как говорится, потом и кровью пришлось доказывать, что я — аккуратный, внимательный водитель. Теперь раз в три года обновляю медицинские документы, которые позволяют управлять автомобилем. К слову, во Львове у меня уже есть постоянные клиенты, особенно среди таких же, как и я, вынужденных переселенцев — дончан и крымских татар. Бывает, звонят и среди ночи. Я всегда рад помочь людям. И, конечно, хоть немного заработать… Состоял на учете в центре занятости, но там никакой работы не предложили, несмотря на то, что у меня два высших образования — журналиста и психолога. Кроме того, на протяжении десяти лет я издавал молодежную христианскую газету. Тексты статей набирал на компьютере, так как писать ручкой не могу.
— В дороге никаких неприятных историй не случалось?
— Как и каждому водителю со стажем, и мне есть что вспомнить. Как-то один из донецких гаишников помог заменить пробитое колесо в моей машине, а уже на следующий день поймал меня на радар — я ехал с превышением скорости. Конечно, я признал свою вину, и страж закона ограничился замечанием. А в другой раз ночью на неосвещенном отрезке дороги наткнулся на штырь, который везла в тележке старушка. Суд решил, что я нанес ей ущерб на четыре тысячи гривен. Ущерб возместил. Из случившегося я вынес важный урок — ошибка на дороге может дорого стоить!
— На заднем стекле вашей машины красноречивая надпись с просьбой к окружающим помочь заработать инвалиду-таксисту на жизнь…
— Это моя сестра Наташа, которая с семьей сейчас переехала в Мариуполь, придумала такую надпись. Она сделана с улыбкой, с хорошими пожеланиями. Поэтому я и не стал перечить. Однако ни с кем не хотел бы меняться жизнью и принимаю себя таким, каким создал меня Господь. А еще я ненавижу слово инвалид. Оно выбивает из колеи, напоминает о недуге, о котором хотелось бы забыть. Я ведь даже снял знак «инвалид» с машины — из-за него испытывал неловкость. Считаю, на дороге все водители, в том числе и люди с ограниченными возможностями, находятся в равных условиях.
— Похоже, пассажиров, которые садятся в вашу машину, совершенно не смущает ваша инвалидность…
— Так именно пассажиры и распространяют номер моего телефона в социальных сетях, поэтому недостатка в клиентах я не испытываю. Общение с ними доставляет мне огромную радость. Один дедуля, которого подвозил, все воспитывал меня, несколько раз повторив: «Ти забагато на себе береш!» Запомнилась юная красотка, которая, опаздывая на свидание, все смотрелась в зеркальце и подкрашивалась. Как-то села землячка, которая добиралась домой, в Горловку, с заработков из Польши. Узнав, что я из Макеевки, она расплакалась…
Часть заработанных денег я высылаю знакомым девушкам-волонтерам, которые выхаживают раненых бойцов АТО в столичном военном медицинском центре. И рад, что имею возможность внести свой скромный вклад в победу над врагом. Кстати, родители частенько приезжают ко мне в гости, но потом возвращаются в Макеевку, боятся, что дом разграбят. А еще, признаюсь, я мечтаю о крепкой и дружной семье.
— Медики поначалу говорили, что я не смогу водить машину. Однако я не сдавался, приглашал их покататься. В общем, мне, как говорится, потом и кровью пришлось доказывать, что я — аккуратный, внимательный водитель. Теперь раз в три года обновляю медицинские документы, которые позволяют управлять автомобилем. К слову, во Львове у меня уже есть постоянные клиенты, особенно среди таких же, как и я, вынужденных переселенцев — дончан и крымских татар. Бывает, звонят и среди ночи. Я всегда рад помочь людям. И, конечно, хоть немного заработать… Состоял на учете в центре занятости, но там никакой работы не предложили, несмотря на то, что у меня два высших образования — журналиста и психолога. Кроме того, на протяжении десяти лет я издавал молодежную христианскую газету. Тексты статей набирал на компьютере, так как писать ручкой не могу.
— В дороге никаких неприятных историй не случалось?
— Как и каждому водителю со стажем, и мне есть что вспомнить. Как-то один из донецких гаишников помог заменить пробитое колесо в моей машине, а уже на следующий день поймал меня на радар — я ехал с превышением скорости. Конечно, я признал свою вину, и страж закона ограничился замечанием. А в другой раз ночью на неосвещенном отрезке дороги наткнулся на штырь, который везла в тележке старушка. Суд решил, что я нанес ей ущерб на четыре тысячи гривен. Ущерб возместил. Из случившегося я вынес важный урок — ошибка на дороге может дорого стоить!
— На заднем стекле вашей машины красноречивая надпись с просьбой к окружающим помочь заработать инвалиду-таксисту на жизнь…
— Это моя сестра Наташа, которая с семьей сейчас переехала в Мариуполь, придумала такую надпись. Она сделана с улыбкой, с хорошими пожеланиями. Поэтому я и не стал перечить. Однако ни с кем не хотел бы меняться жизнью и принимаю себя таким, каким создал меня Господь. А еще я ненавижу слово инвалид. Оно выбивает из колеи, напоминает о недуге, о котором хотелось бы забыть. Я ведь даже снял знак «инвалид» с машины — из-за него испытывал неловкость. Считаю, на дороге все водители, в том числе и люди с ограниченными возможностями, находятся в равных условиях.
— Похоже, пассажиров, которые садятся в вашу машину, совершенно не смущает ваша инвалидность…
— Так именно пассажиры и распространяют номер моего телефона в социальных сетях, поэтому недостатка в клиентах я не испытываю. Общение с ними доставляет мне огромную радость. Один дедуля, которого подвозил, все воспитывал меня, несколько раз повторив: «Ти забагато на себе береш!» Запомнилась юная красотка, которая, опаздывая на свидание, все смотрелась в зеркальце и подкрашивалась. Как-то села землячка, которая добиралась домой, в Горловку, с заработков из Польши. Узнав, что я из Макеевки, она расплакалась…
Часть заработанных денег я высылаю знакомым девушкам-волонтерам, которые выхаживают раненых бойцов АТО в столичном военном медицинском центре. И рад, что имею возможность внести свой скромный вклад в победу над врагом. Кстати, родители частенько приезжают ко мне в гости, но потом возвращаются в Макеевку, боятся, что дом разграбят. А еще, признаюсь, я мечтаю о крепкой и дружной семье.
Тамара КОМАРНИЦКАЯ, специально для «ФАКТОВ» (Львов). Фото автора.
27.10.2015
27.10.2015
Комментариев нет:
Отправить комментарий