Отец Тихон Кульбака - настоятель прихода святого Апостола Андрея Первозванного Украинской Греко-Католической церкви города Донецка, глава совета церквей и религиозных организаций Донецкой области.
Отец Тихон был одним из идейных лидеров и организаторов Межконфессиональной молитвы за Украину, проходившей в центре Донецка с марта 2014 года. По словам отца Тихона, верующие разных конфессий до сих продолжают собираться в Донецке, только теперь в подполье, и молиться за восстановление мира в Украине.
В июле 2014 года за свои активные патриотические действия, его взяли в плен представители "Русской православной армии". В плену он находился 12 суток. После освобождения из плена отцу Тихону запретили находиться в Донецке. Он вынужден был покинуть территорию подконтрольную "ДНР" без права въезда туда.
Сейчас отец Тихон живет во Львове. Он продолжает заниматься служением, а также помогает временным переселенцам с Востока Украины.
Отец Тихон согласился пообщаться с журналистом "Новости Донбасса" и рассказать о произошедшем с ним в плену, и о жизни после освобождения.
- Вы организовывали межконфессиональный молитвенный марафон в Донецке, который начался в марте 2014 года. Скажите, с какими мыслями вы это делали? Для чего?
- Это было уже больше года назад, мы тогда в Донецке были свидетелями событий, которые разворачивались. Мы понимали что будет происходить что-то непростое и необычное. Когда христианин, верующий человек сталкивается с чем-то подобным, старается призвать помощь божью, чтобы это непростое и необычное пережить. Поэтому мы с нашими друзьями и священниками из других христианских и нехристианских конфессий, мы понимали, что на Донбасс надвигается что-то непростое и нам нужна молитва. Это было главное причиной и стимулом выйти на улицы и молиться.Отец Тихон был одним из идейных лидеров и организаторов Межконфессиональной молитвы за Украину, проходившей в центре Донецка с марта 2014 года. По словам отца Тихона, верующие разных конфессий до сих продолжают собираться в Донецке, только теперь в подполье, и молиться за восстановление мира в Украине.
В июле 2014 года за свои активные патриотические действия, его взяли в плен представители "Русской православной армии". В плену он находился 12 суток. После освобождения из плена отцу Тихону запретили находиться в Донецке. Он вынужден был покинуть территорию подконтрольную "ДНР" без права въезда туда.
Сейчас отец Тихон живет во Львове. Он продолжает заниматься служением, а также помогает временным переселенцам с Востока Украины.
Отец Тихон согласился пообщаться с журналистом "Новости Донбасса" и рассказать о произошедшем с ним в плену, и о жизни после освобождения.
- Вы организовывали межконфессиональный молитвенный марафон в Донецке, который начался в марте 2014 года. Скажите, с какими мыслями вы это делали? Для чего?
- Представители каких конфессий поддержали эту инициативу?
- Там были православные Киевского патриархата, там были греко-католики, римо-католики, протестанты очень многих церквей, были мусульмане, иудеи, буддисты, представители других конфессий.
- Вы помните свой последний день в Донецке, последнюю молитву за Украину?
- Для меня это было 3 июля, потому что 4-го я попал в плен. Это был последний день.
- Это была последняя для вас молитва, а люди продолжали выходить и молиться?
- Да, люди продолжали выходить, молиться. Когда меня освободили, была опасность и участники марафона узнали, что нас отслеживают и к нам готовы применять неадекватные меры, потому что передо мной хоть и кратковременно, но в плену побывал Сергей Косяк. Потом в плену был священник римо-католический, который приехал на один день в Донецк и тоже попал в плен, потом был я, потом через день после моего освобождения в плен попадает римо-католический священник, который 10 дней пробыл в плену у Безлера. Мы понимали, что становится опасно. Но марафон по сей день продолжается, он действует в подполье. Люди, оставшиеся в Донецке, ходят на молитву, собираются каждый день с 6-ти часов вечера. Это все тайно.
- Вы не думаете, что за ними могут следить? Найти этих людей?
- Знаете, если постоянно думать, что тебя отслеживают и бояться того, что есть угроза, то не стоит на это идти даже. Мы доверяем Богу и те люди, которые там находятся, они доверяют Богу и, в первую очередь, они думают о целях этого марафона. А это мир и единство, поэтому они продолжают за это молиться, с угрозой для жизни.
- Сколько вы пробыли в плену?
- 12 суток.
- Вы знаете, кто и где вас удержал?
- Это была так называемая «Русская православная армия» (РПА) - это одна из российских группировок в Донецке, которая носит такое название и находится под духовным руководством, к сожалению, русской православной церкви. Я говорю об этом с горечью, с болью.
В youtube есть ролики, которые снимали сами члены РПА - там такая, например, картина, когда священник учит бойцов «Русской православной армии» заряжать рожок автомата - с молитвой, чтобы пуля попала во врага.
Когда я находился в плену, люди, которые меня удерживали, постоянно говорили о том, почему это делают: потому что я греко-католический священник, а святейший патриарх Кирилл сказал, что греко-католики, униаты, - главные зачинщики войны на Востоке. Патриарх Кирилл в свое время написал письмо в ООН, написал письмо вселенскому Патриарху Варфоломею, обвиняя нас, греко-католиков, в том, что мы во всем этом виновны. Поэтому, им сказал патриарх: идет война, вы - враги и подлежите все уничтожению. На территории «Новороссии» раскольникам, сектантам, униатам места не будет.
- Как вы выжили в плену?
- Это, наверное, милость Божья, честно, поддержка и молитвы людей. Уже сейчас я знаю о том, что масса людей сделали огромные усилия, чтобы меня освободить. Участники нашего марафона и протестанты, и римо-католики, и муфтий с риском для своей жизни, ходили по разным группировкам, искали, где я нахожусь. Они каждый раз рисковали жизнью, потому что где гарантии, что их сейчас вот так не возьмут? Сейчас бывая во Львове, Киеве я очень часто на улицах встречаю людей, которые приветствуют меня и говорят: «Как мы рады вас видеть». Я спрашиваю: «А вы кто?», они отвечают «Вы нас не знаете, мы вас знаем». Теперь я понимаю, что десятки тысяч людей по всей Украине молились за мое освобождение. В такие моменты я понимаю, что можем быть едины.
- Какие условия для вас были в плену?
- Я находился в одиночной комнате или камере. Не знаю, как это назвать и что это было. До сегодняшнего дня я не знаю, где я был. Единственным условием моего выживания в этой ситуации было то, что я буду общаться с теми людьми, которые меня взяли в плен с повязкой на глазах. Я не видел лиц тех людей, которые меня удерживали. «Русская православная армия» взяла меня в плен для того, чтобы обеспечить возможность встречи с каким-то представителем, я так понимаю, что это был человек из ФСБ или ГРУ. Это был человек, с которым я общался на 8, 9, 10 день моего пребывания в плену с явным московским акцентом. Это был человек, который очень хорошо знает всю церковную ситуацию в Украине: персоналии, события, все, что происходит в этой нашей церковной «кухне», при чем, у греко-католиков, у православных Киевского и Московского патриархатов. Это был специалист высокого класса. Для меня это было еще одним подтверждением того, что существует связь между церковью, спецслужбами и «Русской православной армией» здесь, на территории Украины. То есть, они меня взяли в плен, они меня удерживали, и затем приехал этот человек, который провел несколько допросов со мной. Три дня это происходило, каждый день по несколько часов.
- К вам применяли физические пытки?
- Он (тот, кто допрашивал, - ред.) - ничего. До этого просто так случилось, что эти люди узнали, что я болен сахарным диабетом и у меня всегда с собой находилась аптечка. Меня взяли в плен на моей же машине. В первый день, когда я попросил, мне эту аптечку вернули. На третий день, когда в интернете появилась информация о том, что я, наверное, нахожусь в плену и без медикаментов есть угроза моей жизни, эти люди пришли и забрали у меня эту аптечку и спросили: «Лекарства от диабета у тебя с собой?» Я сказал: «Да». «А что будет, если их у тебя забрать?» - «Ну, наверное, я через какое-то время умру. «А! Хорошо!».
И у меня их забрали эти таблетки, и начали кормить белым хлебом. А для диабетиков белый хлеб - это яд к сожалению. Буквально через сутки я уже почувствовал признаки того, что уровень сахара в крови растет, начинается состояние, которое в итоге закончилось диабетической комой. На момент освобождения меня привезли в больницу уже в этом состоянии.
- А когда Вас вывозили, Вы уже были в бессознательном состоянии?
- Нет, я был в сознании, но это было очень тяжело. Более того, меня освободили на моем же авто. Меня вывезли под Новогродовку и оставили в машине. Я не знал, где нахожусь, почему и для чего, что будет дальше, у меня еще нашлись силы, тогда все было на эмоциях. Я потом еще доехал 70 км до брата, который жил на украинской территории, за рулем.
Знаете, человек, который меня допрашивал, фактически это был даже не допрос, а монолог. Он все знает о нас, мы фактически, ничего не скрываем о себе, поэтому я думаю это была попытка передать некий мэсседж нам, униатам, раскольникам, Киевскому патриархату и сектантам-протестантам, что на территории «Новороссии» нам места не будет. Сейчас мы это видим.
- Вы же раньше были знакомы с представителями РПЦ в Донецке. А как сейчас у вас контакты с этими людьми?
- Есть частные контакты, тайные с некоторыми священниками. Потому что эти люди находятся на оккупированной территории. Я понимаю, что для них контакт со мной это тоже риск. Те люди с которыми я общаюсь, они мне очень сочувствуют, они не одобряют того что произошло со мной, того, что происходит дальше там. Это простые нормальные адекватные люди.
- То есть и того, что делает "Русская православная армия", они тоже не одобряют?
- Для настоящего верующего человека, действия РПА - это нонсенс. Христианство и православие учит любви к врагам. То есть нас Христос учит тому, что за врагов можно молится, благословлять их и любить. То, что мы имеем разные мировоззренческие и политические взгляды на то, что происходит в Украине, не может быть для христианина поводом для убийства. Даже если я кого-то считаю своим врагом, Христос мне заповедовал молиться за этого человека и добра ему желать. Не пытаться убить его.
- Как Вы думаете, почему случилось так, что именно "русское православие" стало одним из столпов вместе с телевидением, на котором держится российская пропаганда? Они провозглашают какие-то, с их точки зрения, истины, а люди их поддерживают. Хотя, на мой взгляд, у нас не очень много искренне верующих людей.
- Именно в этом беда и в этом проблема. Если бы были действительно искренне верующие люди, не было бы места для «Русской православной армии». Сон разума порождает чудовищ. Так вот сон разума россиян и некоторых жителей Украины, то что нет адекватного, нормального, критического взгляда на вещи, которые происходят. Попытка оценить, попытка взвесить разные взгляды, факты какие-то анализ этих событий. «Пипл, извините, хавает» то, что ему кладут в рот. Это трагедия. В этом может быть причина.
Ну и, к сожалению, некоторая часть РПЦ полностью идеологизирована и политизирована, тем более российской стороной, к сожалению. Некоторая часть РПЦ выполняет функции «пятой колонны» в Украине. Не все, но определенные люди там есть. Это беда. И они имеют влияние на простых людей, у которых отсутствует критическое мышление, которые находятся в этом сне разума, поэтому они легко манипулируемы, их легко направить в нужную сторону. Особенно если создать мнимый образ врага. Я вижу, что, начиная с патриарха, из нас формируют образ врагов. Вот есть униаты, раскольники, сектанты - они враги.
Что касается греко-католиков, это муссируется РПЦ, минимум, 20 лет уже.
- Он (тот, кто допрашивал, - ред.) - ничего. До этого просто так случилось, что эти люди узнали, что я болен сахарным диабетом и у меня всегда с собой находилась аптечка. Меня взяли в плен на моей же машине. В первый день, когда я попросил, мне эту аптечку вернули. На третий день, когда в интернете появилась информация о том, что я, наверное, нахожусь в плену и без медикаментов есть угроза моей жизни, эти люди пришли и забрали у меня эту аптечку и спросили: «Лекарства от диабета у тебя с собой?» Я сказал: «Да». «А что будет, если их у тебя забрать?» - «Ну, наверное, я через какое-то время умру. «А! Хорошо!».
И у меня их забрали эти таблетки, и начали кормить белым хлебом. А для диабетиков белый хлеб - это яд к сожалению. Буквально через сутки я уже почувствовал признаки того, что уровень сахара в крови растет, начинается состояние, которое в итоге закончилось диабетической комой. На момент освобождения меня привезли в больницу уже в этом состоянии.
- А когда Вас вывозили, Вы уже были в бессознательном состоянии?
- Нет, я был в сознании, но это было очень тяжело. Более того, меня освободили на моем же авто. Меня вывезли под Новогродовку и оставили в машине. Я не знал, где нахожусь, почему и для чего, что будет дальше, у меня еще нашлись силы, тогда все было на эмоциях. Я потом еще доехал 70 км до брата, который жил на украинской территории, за рулем.
Знаете, человек, который меня допрашивал, фактически это был даже не допрос, а монолог. Он все знает о нас, мы фактически, ничего не скрываем о себе, поэтому я думаю это была попытка передать некий мэсседж нам, униатам, раскольникам, Киевскому патриархату и сектантам-протестантам, что на территории «Новороссии» нам места не будет. Сейчас мы это видим.
- Вы же раньше были знакомы с представителями РПЦ в Донецке. А как сейчас у вас контакты с этими людьми?
- Есть частные контакты, тайные с некоторыми священниками. Потому что эти люди находятся на оккупированной территории. Я понимаю, что для них контакт со мной это тоже риск. Те люди с которыми я общаюсь, они мне очень сочувствуют, они не одобряют того что произошло со мной, того, что происходит дальше там. Это простые нормальные адекватные люди.
- То есть и того, что делает "Русская православная армия", они тоже не одобряют?
- Для настоящего верующего человека, действия РПА - это нонсенс. Христианство и православие учит любви к врагам. То есть нас Христос учит тому, что за врагов можно молится, благословлять их и любить. То, что мы имеем разные мировоззренческие и политические взгляды на то, что происходит в Украине, не может быть для христианина поводом для убийства. Даже если я кого-то считаю своим врагом, Христос мне заповедовал молиться за этого человека и добра ему желать. Не пытаться убить его.
- Как Вы думаете, почему случилось так, что именно "русское православие" стало одним из столпов вместе с телевидением, на котором держится российская пропаганда? Они провозглашают какие-то, с их точки зрения, истины, а люди их поддерживают. Хотя, на мой взгляд, у нас не очень много искренне верующих людей.
- Именно в этом беда и в этом проблема. Если бы были действительно искренне верующие люди, не было бы места для «Русской православной армии». Сон разума порождает чудовищ. Так вот сон разума россиян и некоторых жителей Украины, то что нет адекватного, нормального, критического взгляда на вещи, которые происходят. Попытка оценить, попытка взвесить разные взгляды, факты какие-то анализ этих событий. «Пипл, извините, хавает» то, что ему кладут в рот. Это трагедия. В этом может быть причина.
Ну и, к сожалению, некоторая часть РПЦ полностью идеологизирована и политизирована, тем более российской стороной, к сожалению. Некоторая часть РПЦ выполняет функции «пятой колонны» в Украине. Не все, но определенные люди там есть. Это беда. И они имеют влияние на простых людей, у которых отсутствует критическое мышление, которые находятся в этом сне разума, поэтому они легко манипулируемы, их легко направить в нужную сторону. Особенно если создать мнимый образ врага. Я вижу, что, начиная с патриарха, из нас формируют образ врагов. Вот есть униаты, раскольники, сектанты - они враги.
Что касается греко-католиков, это муссируется РПЦ, минимум, 20 лет уже.
- Почему они так к вам относятся?
- Разделяй и властвуй. Создай образ врага, направь людей, которые нуждаются в этом. А есть такие люди. Опять же это люди с определенным нравственным и образовательным уровнем. Разделяя и манипулируя людьми, очень легко решать свои собственные проблемы.
- Как сложилось, что после плена Вы попали именно во Львов?
- Когда я приехал к своему брату, меня увезли в больницу. Мне пришла также смсочка, что я должен покинуть территорию «Новороссии» в течение 24 часов и не возвращаться.
- Это от кого? Вы знаете? Просто на ваш номер?
- Ну, мы ж не знаем от кого. То есть, я понимал, кто за этим стоит. Там написано было, более того, что я должен молчать, не рассказывать то, что происходило со мной в плену, иначе в заложниках остаются мои прихожане. Действительно, там были некоторые люди, и был риск такой.
- Вы поддерживаете связь со своим приходом?
- Постоянно.
- А есть люди, которые тоже переехали?
- Большая часть прихожан выехала, около 60%.
- Это был большой приход?
- Нет не большой, около 50 человек. Мы часовню имели недалеко от ЦУМа (Центральный универмаг в городе Донецке, - ред.).
Тогда уже меня вывезли в Киев, 11 дней я провел в реанимации в Киеве, затем была реабилитация в санатории под Киевом. Стал вопрос: а куда же двигаться дальше? Решили сюда, я здесь раньше жил, стал священником. Других версий не возникало.
- Разделяй и властвуй. Создай образ врага, направь людей, которые нуждаются в этом. А есть такие люди. Опять же это люди с определенным нравственным и образовательным уровнем. Разделяя и манипулируя людьми, очень легко решать свои собственные проблемы.
- Как сложилось, что после плена Вы попали именно во Львов?
- Когда я приехал к своему брату, меня увезли в больницу. Мне пришла также смсочка, что я должен покинуть территорию «Новороссии» в течение 24 часов и не возвращаться.
- Это от кого? Вы знаете? Просто на ваш номер?
- Ну, мы ж не знаем от кого. То есть, я понимал, кто за этим стоит. Там написано было, более того, что я должен молчать, не рассказывать то, что происходило со мной в плену, иначе в заложниках остаются мои прихожане. Действительно, там были некоторые люди, и был риск такой.
- Вы поддерживаете связь со своим приходом?
- Постоянно.
- А есть люди, которые тоже переехали?
- Большая часть прихожан выехала, около 60%.
- Это был большой приход?
- Нет не большой, около 50 человек. Мы часовню имели недалеко от ЦУМа (Центральный универмаг в городе Донецке, - ред.).
Тогда уже меня вывезли в Киев, 11 дней я провел в реанимации в Киеве, затем была реабилитация в санатории под Киевом. Стал вопрос: а куда же двигаться дальше? Решили сюда, я здесь раньше жил, стал священником. Других версий не возникало.
- Чем Вы занимаетесь теперь во Львове?
- Своей обычной священнической, пасторской работой. Совершаю священную литургию, исповедую людей, причащаю. Кроме того, мы создали здесь общественную организацию, которая называется «Спільнота біженців з Донецька та Сходу України». Мы занимаемся поддержкой беженцев, которые находятся здесь, или которых называют «вимушено переселених осіб (ВПО)». По ВПО это вопрос спорный, но тем не менее. Наша задача поддержать этих людей: информационно, морально, психологически и материально. Работаем во всех этих направлениях. Кроме того, одной из целей создания нашей ОО было информирование беженцев об их правах. К сожалению, до сегодняшнего дня, мы - Украина, ничего не знает и не говорит, я думаю, сознательно о международных стандартах отношения с ВПО. Они есть и они парадоксальны. Я по этому поводу общался с послом Грузии, потому что они имели двадцатилетний опыт работы с беженцами. У них даже есть «министерство по делам беженцев» и государственная программа очень серьезная. И то, что мне рассказывал посол, то, что Грузия делает для своих беженцев, нам это и не снилось. Когда я спросил: «А почему вы делаете именно так ?», он мне сказал что есть определенный стандарт, который обязаны соблюдать все страны-члены ООН. А когда я спросил: «А почему мы этого не соблюдаем?» Я спрашивал: «А деньги то откуда?» Он отвечал мне: «Государственный бюджет Грузии». «А у нас, почему нет?» «Воровать не надо из бюджета. И тогда все будет». Мы сейчас переводим документы по стандартам ООН на украинский язык. Мы презентуем эти документы нашей власти. Мы презентуем их беженцам, чтобы они знали о своих правах. И будем требовать от государства отношения, соответствующего международным стандартам.
- Вы говорили о том, что организовываете материальную помощь переселенцам. Каким образом это происходит?
- У нас есть церковная структура. Я священник греко-католической церкви, поэтому многие наши монастыри откликаются на ту работу, которую мы делаем. Недавно мы получили посылку из Италии с вещами, есть прихожане львовские, которые приносят еду для наших беженцев. Мы начали такую работу делать, чтобы консолидировать все наши силы, желания. Львовяне, на самом деле, очень хорошо к нам относятся.
- В целом к переселенцам?
- Да, бывают какие-то трения, моменты, и, как правило, они преподносятся средствами массовой информации гипертрофировано. Но в общей своей массе я вижу нормальное отношение к нам.
У нас есть такие люди, которые здесь основали свой бизнес, а есть такие, которые сидят без работы. У нас есть такие люди, у которых есть возможность арендовать жилье, а есть люди, живущие в одной комнате 3 на 5 метров по 7 человек, и они не родственники при этом. Они арендуют эту комнатку и спят на двухярусных кроватях, потому что так дешевле. Все очень по-разному. Ситуация на столько неоднородна, как в нашей стране есть и так, и так, а эта община переселенцев - есть отображение нашего социума.
- Если освободят Донецк, Вы вернетесь туда?
- 300%. Я мечтаю об этом, я молюсь об этом каждый день. Мои прихожане к этому относятся по-разному, но большинство тоже мечтают о возвращении.
- Вы уже думали о том, что будете делать как представитель религиозной организации, если вернетесь в Донецк? Ведь там будет огромный фронт работы после освобождения?
- Диалог. Нужно разговаривать. Садиться, смотреть друг другу в глаза. Да. Есть какие-то проблемы. Но их нужно обсуждать. О них нужно говорить. И проговаривая их, нужно искать пути решения. Другого пути я не вижу. С идеями нужно бороться идеями. Я думаю, что всем нужно давать шанс для покаяния.
- Своей обычной священнической, пасторской работой. Совершаю священную литургию, исповедую людей, причащаю. Кроме того, мы создали здесь общественную организацию, которая называется «Спільнота біженців з Донецька та Сходу України». Мы занимаемся поддержкой беженцев, которые находятся здесь, или которых называют «вимушено переселених осіб (ВПО)». По ВПО это вопрос спорный, но тем не менее. Наша задача поддержать этих людей: информационно, морально, психологически и материально. Работаем во всех этих направлениях. Кроме того, одной из целей создания нашей ОО было информирование беженцев об их правах. К сожалению, до сегодняшнего дня, мы - Украина, ничего не знает и не говорит, я думаю, сознательно о международных стандартах отношения с ВПО. Они есть и они парадоксальны. Я по этому поводу общался с послом Грузии, потому что они имели двадцатилетний опыт работы с беженцами. У них даже есть «министерство по делам беженцев» и государственная программа очень серьезная. И то, что мне рассказывал посол, то, что Грузия делает для своих беженцев, нам это и не снилось. Когда я спросил: «А почему вы делаете именно так ?», он мне сказал что есть определенный стандарт, который обязаны соблюдать все страны-члены ООН. А когда я спросил: «А почему мы этого не соблюдаем?» Я спрашивал: «А деньги то откуда?» Он отвечал мне: «Государственный бюджет Грузии». «А у нас, почему нет?» «Воровать не надо из бюджета. И тогда все будет». Мы сейчас переводим документы по стандартам ООН на украинский язык. Мы презентуем эти документы нашей власти. Мы презентуем их беженцам, чтобы они знали о своих правах. И будем требовать от государства отношения, соответствующего международным стандартам.
- Вы говорили о том, что организовываете материальную помощь переселенцам. Каким образом это происходит?
- У нас есть церковная структура. Я священник греко-католической церкви, поэтому многие наши монастыри откликаются на ту работу, которую мы делаем. Недавно мы получили посылку из Италии с вещами, есть прихожане львовские, которые приносят еду для наших беженцев. Мы начали такую работу делать, чтобы консолидировать все наши силы, желания. Львовяне, на самом деле, очень хорошо к нам относятся.
- В целом к переселенцам?
- Да, бывают какие-то трения, моменты, и, как правило, они преподносятся средствами массовой информации гипертрофировано. Но в общей своей массе я вижу нормальное отношение к нам.
У нас есть такие люди, которые здесь основали свой бизнес, а есть такие, которые сидят без работы. У нас есть такие люди, у которых есть возможность арендовать жилье, а есть люди, живущие в одной комнате 3 на 5 метров по 7 человек, и они не родственники при этом. Они арендуют эту комнатку и спят на двухярусных кроватях, потому что так дешевле. Все очень по-разному. Ситуация на столько неоднородна, как в нашей стране есть и так, и так, а эта община переселенцев - есть отображение нашего социума.
- Если освободят Донецк, Вы вернетесь туда?
- 300%. Я мечтаю об этом, я молюсь об этом каждый день. Мои прихожане к этому относятся по-разному, но большинство тоже мечтают о возвращении.
- Вы уже думали о том, что будете делать как представитель религиозной организации, если вернетесь в Донецк? Ведь там будет огромный фронт работы после освобождения?
- Диалог. Нужно разговаривать. Садиться, смотреть друг другу в глаза. Да. Есть какие-то проблемы. Но их нужно обсуждать. О них нужно говорить. И проговаривая их, нужно искать пути решения. Другого пути я не вижу. С идеями нужно бороться идеями. Я думаю, что всем нужно давать шанс для покаяния.
08.04.2015 — Диденко Юлия
Комментариев нет:
Отправить комментарий